Эксперт «Дор Мориа» провела журналистское расследование и отправилась на уборку квартир, частных домов и гостиниц. Мы хотели узнать, что испытывают новые репатрианты и трудовые мигранты, сталкиваясь с подрядчиками. И как зарабатывают на чистоте в Израиле.
«Давай работай. Работай, чего стоишь?» – приказывает мне на английском 30-летняя брюнетка, администратор бутик-отеля. Я отвечаю ей, что все номера гостиницы еще заняты клиентами. Пока они их не освободят, я не могу зайти туда со шваброй. Но такие мелочи женщину не волнуют. «Нельзя стоять! Работай!» – надрывается она. В конце концов я не выдерживаю. Подражая немецким солдатам Второй мировой войны, повторяю несколько раз: «Шнеля! Шнеля! Шнеля!» К счастью, администратор не понимает, что я говорю…
55 шекелей в час
Маленькой городок на севере страны. Едва ли не на всех столбах объявления: «Более 50 шекелей в час. Уборка домов, гостиниц, квартир…» Я набираю указанный в одном из объявлений номер телефона.
«Здравствуйте! А официально у вас оформиться на работу можно?» – «Можно. Но зачем вам платить налоги? – отвечает голос на другом конце провода. – Будете забирать свои шекели налом, без проблем».
Мой наниматель в Израиле живет более 20 лет. Встречаться со мной лично перед тем, как взять на работу, смысла не видит.
«Зачем? – удивляется он, когда я говорю, что готова приехать к нему в офис. – Дайте мне свой адрес. Завтра утром я пришлю нашего водителя, и вы отправитесь на контрольную уборку с напарницей. Она вам все покажет и расскажет. Если работа вам подойдет, я закреплю за вами постоянные дома и отели. В них вы будете постоянно работать».
На следующий день в указанное время к моему дому действительно подъезжает микроавтобус. Водитель очень мил: «Когда ты начнешь работать, мы будем с тобой делать так. Ты сегодня убираешь дом, а завтра я отдаю тебе деньги. Тебе повезло, что ты попала к нам. Мы с Нового года будем платить 55 шекелей в час».
Учебная уборка
На «учебную» уборку я отправляюсь в Кейсарию. Меня ждет молодая узбечка, приехавшая в Израиль из Дагестана. Вот уже четвертый год она вместе с матерью гнет спину в Израиле. Ее семья – муж и дочери – остались там, в России.
«Я еще немного поработаю и поеду домой (в Дагестан). Хочу купить там новый дом», – рассказывает она.
Образования и профессии у нее нет. Официально здесь она считается безработной. Как, впрочем, и многие другие мигранты и репатрианты, занятые на уборках.
«Я лучше налом деньги заберу, чем налоги платить. Возможно, заработанного здесь хватит, чтобы в Махачкале салон красоты открыть. Я там работать не буду, только управлять другими!» – мечтает она.
О хозяевах дома отзывается с иронией. Мол, люди «со странностями». Просят ее дважды в неделю пылесосить мебель и использовать химические средства во время уборки. Но деньги платят исправно.
«Ты сильно не напрягайся, – учит она меня. – По верхам тряпкой прошлась, и все. Но следи, чтобы краны и сантехника после мытья блестели. Хозяева это любят…»
Через два дня мне поручают первую самостоятельную работу. Владельцы дома наверняка захотят посмотреть, как я справляюсь. Я напоминаю себе о том, что лишь провожу журналистский эксперимент. Но это не успокаивает. Ноги у меня все равно ватные. И отнюдь не из-за страха не справиться с работой. Дело в ощущениях, которые испытываешь при падении с социальной лестницы. Эти ощущения сравнимы с прыжком с высокой горы. Еще вчера ты была состоявшимся человеком. Но в Израиле без иврита все твои достижения сводятся к нулю. В погоне за шекелем ты делаешь шаг и – падаешь. В мгновение ока становишься лишь бессловесной приставкой к швабре или пылесосу.
«Водки хочешь?»
На первый взгляд, вверенный мне дом сравнительно небольшой – около 200 «квадратов». На его уборку отводится четыре часа. Хозяин дома – 50-летний IT-специалист. Его родители, как и я, – выходцы из Украины. Возможно, их первые годы жизни на вновь обретенной родине тоже были совсем не легкими. Но сам он родился и вырос в Израиле, получил хорошее образование, живет в достатке.
Вначале он показывает мне, где стоят швабры и ведра. Затем устраивает тренинг по смене постельного белья. Его уникальный метод «борьбы» с пододеяльником вызывает у меня смех. Сначала мужчина надевает пододеяльник себе на голову. Затем вслепую пытается натянуть на одеяло.
Судя по всему, позволять себе подобные радостные реакции я не должна. «Водки хочешь?» – раздраженно рычит на ломаном русском из глубин пододеяльника хозяин. Он явно пытается продемонстрировать: уборщица, знай свое место.
Закончив здесь и получив оплату, я отправляюсь еще в один дом в соседнем городе. На его уборку тоже отводится четыре часа. Хозяйка особняка присматривается ко мне и сразу догадывается, что на уборке я впервые в жизни.
«Вы счастливы в Израиле? – с сочувствием спрашивает она на английском. – Кто вы по профессии?»
В ответ я лишь пожимаю плечами. Рассказывать о себе мне неловко.
В каждом из домов после окончания уборки хозяева вручают мне по 300 шекелей. Итого шесть сотен. Вечером за мной приезжает водитель. Выясняется, что весь мой заработок он передает в фирму. Все свои деньги я должна положить в конверт и отдать ему. На конверте я должна написать свое имя
«Завтра я отдам тебе твои 400 шекелей, – говорит водитель. – Если хочешь больше зарабатывать, можешь взять еще один дом. Будешь трудиться по 12 часов в день. Тогда ты будешь зарабатывать 600 шекелей в сутки».
Выходит, что фирма забирает треть заработанных мною денег. Все, кто на нее батрачит, принимают такое положение вещей как должное.
Политическое убежище за 2 тысячи долларов
Уже на следующий день я отправляюсь убирать двухэтажный гостевой дом. Мой напарник, 30-летний мигрант c севера России,
«Мы с супругой здесь работаем уже четыре года», – рассказывает он. «Жена моет особняки, а я на уборках только по выходным. В остальное время устанавливаю на стройках межкомнатные двери. У меня два высших образования. Когда я работал в России по специальности, то получал заплату в размере 250 долларов США. Из этой суммы за жилье я отдавал 200 долларов.»
«У вас с женой есть разрешение на работу в Израиле?» – спрашиваю я.
«Недавно у нас закончились визы. Будем просить политическое убежище.»
Судя по всему, мигранты в момент приезда сюда многого не знают. Согласно израильскому законодательству, никто из них получить визу не может. Юрист по трудовому праву Виктория Гольцман объяснила мне нюансы. Речь идет лишь о документе, который позволяет мигрантам находиться в стране. Когда его срок истекает, им действительно приходится просить статус политического беженца.
«А что скажете, чтобы статус беженца получить?» – спрашиваю я у напарника.
«Придумаем что-нибудь. Скажем, что Путин нас достал», – смеется он. «Недавно двух наших подружек, тоже россиянок, полиция поймала прямо на остановке автобуса и депортировала. Так что решать вопрос придется».
Так прибывают нелегалы
В посреднической фирме, в которую я нелегально нанялась работать, трудится около 150 человек. Это по моим подсчетам. В России есть фирмы, сотрудничающие с местными «кабланами» и нанимающие для них людей.
«Мы прилетели как паломники, – рассказывает один из них. – Позвонили по номеру телефона, который нам дали заранее. Выяснили, в какой израильский город нам надо ехать. Тут нас вначале расселили по пять-шесть человек. Мы жили в крошечных квартирках площадью не более 40 квадратных метров. Позже мы арендовали себе жилье…»
Первые годы в Израиле, по его словам, россияне трудились на заводах. Один из заводов производит хлеб, другой – пластиковые изделия. Работа по 12-14 часов в сутки. Одна неделя – ночные смены, другая неделя – дневные. В течение десяти месяцев им приходилось отдавать местному подрядчику по 1000 шекелей с каждой зарплаты. Платили за то, чтобы адвокаты подрядчика оформили им документы, позволяющие находиться в Израиле. Кроме того, «каблан» сразу начал забирать у них треть зарплаты – в качестве собственного «навара».
Сегодня фирма предлагает мигрантам, у которых закончился срок пребывания в стране, отправиться к «своему» адвокату. Тот должен придумать каждому из них историю для получения политического убежища и подать документы. Но далеко не все мигранты хотят обращаться к юристу.
«За это снова надо будет платить от 1500 до 2000 долларов. Лучше попробовать самостоятельно. Но пока боимся даже лишний раз выйти за хлебом. Передвигаемся только на машинах фирмы, с работы и на работу. Иначе вдруг полиция поймает?»
«Домой, в Россию, вернуться не хотите?»
«А что там делать? Там холодно и голодно…»
«Надо глотать!»
Утром следующего дня мне звонит мой куратор. Оказывается, у него есть претензии.
«Вы два раза за четыре часа уборки выходили курить. Клиенты жалуются! – заявляет он. – Кроме того, вы вышли из дома на десять минут раньше положенного срока».
«Но я же все сделала!»
«Это не имеет значения. Клиенты оплатили часы и хотят, чтобы вы их отработали! Вы что, не могли сделать вид, что работаете, и еще десять минут помахать тряпкой?!»
Я вспоминаю рассказы новых репатриантов из Украины, которые прожили в Израиле на год больше меня. «Здесь никого не интересует результат, – объясняли мне они. – Нужно просто отбыть часы. Поначалу это шокирует. Потом привыкаешь».
Получив выговор, я отправляюсь на пятичасовую смену в двухэтажный отель. Моя задача – помогать вдове из Уфы. Она работает здесь ежедневно по восемь часов за 45 шекелей в час.
«В отелях меньше платят, потому что тут работать легче. А в особняках надо не просто работать, а угождать хозяевам. Поэтому час там и стоит 55 шекелей» – говорит она.
Нам вдвоем предстоит вымыть 14 комнат. На часах уже полдень, но клиенты еще не освободили номера, и заняться нам нечем.
Женщина вздыхает: «Нам за два часа придется успеть подготовить комнаты для новых гостей». По возрасту ей уже за пятьдесят. «Еще и администраторы будут на нас кричать» – добавляет она.
«Почему будут кричать?» – удивляюсь я.
«Я думаю, им просто нечем заняться», – отвечает она.
Отель и эксплуатация
Администраторов в отеле двое – мужчина и женщина. Я собираюсь выбросить в мусорную корзину оставшуюся после жильцов недопитую бутылку вина. Они это заметили, и мужчина выхватывает ее у меня из рук и прикладывается к горлышку. Позже женщина-администратор замечает у меня на плече холщовую сумку и начинает что-то кричать на иврите. Я не понимаю, чего она добивается, но на помощь приходит моя напарница. Она объясняет мне: администратор требует, чтобы я оставила свою сумку в шкафчике на проходной. Я отказываюсь и звоню в свою фирму.
«В этом отеле уборщицы воровали остатки напитков из холодильников! – объясняют мне. – Поэтому вы должны немедленно оставить сумку там, где говорит администратор».
«Почему вы меня не предупредили?» – удивляюсь я.
«Вы что, мне условия будете ставить? – взрывается мой собеседник. – За эти пять часов, которые вы в гостинице работали, мы вам не заплатим! Как вы думаете, к кому я буду прислушиваться? К руководителям отеля, который дает мне 300 часов в месяц, или к вам?!»
Миссия невыполнима?
Я кладу трубку и понимаю, что больше не в состоянии продолжать «игру». Не могу играть роль под названием «я уборщица».
«Что поделаешь, на этой работе «надо глотать», – пытается успокоить меня напарница. – Знаешь, сколько оскорблений я вынесла? Однажды администратор отеля, в котором я работала, требовал, чтобы я легла с ним в кровать. Руки распускал… Я пожаловалась «каблану», он на меня накричал, мол, хочешь денег – терпи. Вот я и терплю. Мои документы год как просрочены. Когда-то на работу в Израиль я прилетела вместе со своей сестрой и ее мужем. Но они уже вернулись в Россию».
«Билет уже купила?» – спрашиваю.
«А зачем мне билет? – улыбается она. – Пойду сдамся полиции, и меня депортируют за счет Израиля».
«Не боишься так делать? Депортация – очень неприятная процедура».
«У нас в России такой бардак, что ничего уже не страшно».
Выйдя на улицу, я с облегчением закуриваю. Вслед за мной появляется администратор. Оглянувшись вокруг и не заметив никого, кроме меня, он начинает… пинать зеленые мусорные баки. Видимо, ему действительно больше нечем заняться.
У мигрантов есть права
По словам адвоката Виктории Гольцман, мигранты не знают своих прав и законов Израиля. Они сами позволяют себя обворовывать. На этом и держатся заработки «черных подрядчиков» по найму рабочей силы.
«Конечно, посредникам выгодно не оформлять официально мигрантов на работу», – говорит юрист.
«Во-первых, в таком случае им не нужно получать разрешение министерства труда на использование иностранцев. И вносить немалую сумму на банковский счет в качестве гарантии. Гарантии того, что подрядчики смогут платить этим людям.
Во-вторых, можно не выплачивать мигрантам социальные льготы. Кому хочется выплачивать выходное пособие при увольнении, компенсацию за праздничные дни, транспортные расходы и оздоровительные. В результате на каждом нелегале такие подрядчики экономят 30-40% от суммы его заработной платы. Также кабланы наживаются, не обеспечивая людям все предусмотренные законодательством социальные выплаты. А эти выплаты могут составлять до трети заработной платы каждого сотрудника.
Беда в том, что многие просто не знают своих прав. Ведь по закону в случае официального трудоустройства работодатель обязан платить им все пособия. Все, которые получают и работающие израильтяне. Мигранты могут обратиться к адвокатам, в неправительственные правозащитные структуры или в министерство труда за помощью. Бывали прецеденты. Люди уезжают в страну исхода, а адвокат выигрывает суд в их пользу в Израиле. Правда, такие случаи единичны».
Мигранты, как источник дохода
По ее словам, на мигрантах наживаются не только посредники. Свой доход имеют и владельцы предприятий, которые принимают мигрантов на работу.
«Большинство израильтян не желают идти на «черную» работу, тем более посменно. Это не касается новых репатриантов, пока они еще не выучили иврит. Они, как и мигранты, согласны на все. Если с одним из них на производстве что-то случится, предприятию это ничем не грозит. Не нужно выплачивать крупную компенсацию за трудовую травму. Ведь за все в ответе подрядчик», – говорит Гольцман.
Сегодня в Израиле живут не менее 50 тысяч мигрантов (есть и гораздо более высокие цифры). Это выходцы из Эритреи, Судана и других африканских стран. Значительное количество также из республик бывшего СССР – Украины, России, Грузии и других государств. Сколько из них, где и как зарабатывают на жизнь? Такой статистики у государства нет. Кроме нескольких сотрудников, официально оформленных в фирмах-посредниках, других для государственных органов просто не существует. Но если кто-то из них заявит о своем существовании и попробует отстоять права в суде? Подрядчик всегда может сказать, что он его не знает, а другие мигранты откажутся выступать свидетелями. Они боятся депортации и потери работы в Израиле.
«Мы слышим о штрафах, даже и уголовные дела возбуждали против посредников. Но все равно, выгоды перевешивают. Тем более, что с нелегалами можно обращаться как угодно. Они не пойдут никуда жаловаться», – говорит депутат кнессета Татьяна Мазарская.
Неудивительно, что благодаря всему сказанному выше «черные посредники» спят спокойно.
Воруют у государства
Конечно, эпидемия коронавируса создала посредникам определенные трудности. Страна долгое время закрыта для туристов, и новые трудовые мигранты попросту не могли сюда попасть. Но как только эпидемия закончится, они снова хлынут в Израиль.
«Следует учитывать близость Африки и экономические трудности многих стран, откуда в Израиль поставляют нелегалов. Думаю, что проблема обострится сразу после полного восстановления полетов, – считает Татьяна Мазарская.
Вопросы в том, как государству блокировать поток нелегалов? Что государство может предложить предприятиям и строительным подрядчикам взамен «легких» и «нелегальных» человеческих ресурсов? Решить все эти вопросы будет тяжело. Мне кажется, что в Израиле будут и дальше использовать этот дешевый рабочий ресурс. И дальше не будут обращать внимание на качество труда и «темные» стороны этой экономики».
Сейчас в кнессете действует специальная комиссия по делам иностранных рабочих.
«Те фирмы, которые нанимают иностранных рабочих, обычно нанимают и нелегалов», – говорит депутат.
«По закону должны присутствовать трудовые договоры и госконтроль. Но долгие годы предыдущее правительство не занималось этой темой (впрочем, как и многими другими). Теперь для решения этой задачи необходимо скоординировать работу нескольких министерств. В постоянной координации должны работать министерства внутренних дел, труда, экономики и соцобеспечения. Такое межправительственное взаимодействие возможно в рамках какого-либо ведомства, которое должно организовать контроль. Это ведомство должно иметь полномочия применять санкции к нарушителям, будь то работник или работодатель. Только такой подход обеспечит соблюдение прав человека и «осветит» теневую экономику».
Проблемы регулирования
Татьяна Мазарская не отрицает: в тяжелой ситуации оказываются в Израиле и сотни репатриантов. В отличие от трудовых мигрантов, большинство из них знают свои права. Но готовы пожертвовать официальным трудоустройством ради «длинного шекеля» – от 50 до 60 шекелей за час. Там, где их готовы взять на работу легально, в час платят не более 30–35 шкл.
«Уверенна, что после репатриации олимы оказываются практически на самой нижней ступени социальной лестницы. Новоиспеченные граждане испытывают культурный и психологический шок, открывая для себя Израиль «не с той стороны». Некоторые из них в итоге просто не выдерживают груза проблем и возвращаются в страну исхода». Татьяна Мазарская подчеркнула, что эта проблема требует вмешательства как государственных органов, так и общественных организаций. Израилю нужен жесткий и действенный механизм разоблачения и наказания «черных подрядчиков». Это тот бизнес которых наносит существенный ущерб государству и разрушает судьбы людей.